Занятия музыкой по скайпу — штука крайне зловредная. Звук и изображение подтормаживают. На вайбере камера включается в автомате, а вот в скайпе — надо включать отдельно. Впрочем, первый блин обычно комом, а дальше — дело привычки.

  Тактический выигрыш частенько заканчивается стратегическим проигрышем. Стоит поддаться соблазну и потратить скопленные деньги на радостную мелочь — и пожалуйста, начинай копить на что-то большее заново. Практически любая серьёзная цель требует и серьёзных лишений, и притом долговременных; а мелкие радости легко поглощают крупные усилия. В чём проблема самого совершенного шахматного робота? Он понятия не имеет о стратегии. В каждой ситуации он выбирает наивыгоднейший ход. Гроссмейстер, разгадавший принцип работы машины, заставляет её делать ходы бессмысленные, тащит на цугцванг.

   Но тактические ходы — как они соблазнительны! Раз — и в руках. А стратегия — так это ещё и ждать надо. 

   Если очень долго откладывать решение проблемы, то она, скорее всего, разрешится сама собой. Скопленные за двадцать лет деньги на покупку кассетного магнитофона можно будет потратить на что-нибудь ещё, ибо кассетных магнитофонов более нет. А тебе оно надо? Музыку слушать — вот тебе интернет. И не надо в развалах на рынке копаться в поисках нужного, ибо нужного тебе там точно нет. Иногда и в интернете не бывает, но это уже что-то исключительное. 

   Мелькнули яркой звездой сиди-фоны, зависть друзей и предмет особой гордости, из-за цены, в основном. Вслед за ними догорели на ночном небе и видеомагнитофоны. Есть ноутбук, ставь диск, хоть сидюк, хоть дивидюк, хоть блюрэй, если дисковод до сих пор цел. 

   Умерли и пираты. Кучи кассет и дисков, скачанных прямо с телевизора. Кого грабить? Индустрия аудиопроизводства тоже умерла. Звукозапись жива, но питается с концертов, как и артисты сейчас, и артисты в невероятно далёкие времена, когда аудиозаписи не было в принципе. Всё новое — хорошо забытое старое. 

   Но не всё так старо — умерли и фальшивые артисты, концертировавшие под видом настоящих. Концерт проверяется легко...

   Иногда хорошо, что мечты не сбываются. 

   Что есть счастье? Вопрос крайне зловредный. Что есть беда? Вопрос ещё зловреднее. Стал бы Маресьев тем самым Маресьевым, не лишись он ног? Хотя он, кстати, далеко не единственный. Стал бы Рик Аллен Риком Алленом, не потеряй он руки? А Тони Айомми — без трёх пальцев? Молодой и перспективный игрок в американский футбол, не мысливший себе жизни вне спорта, Франклин Рузвельт, заболел полиомиелитом и навсегда оказался прикован к инвалидному креслу. В результате стал единственным президентом США, избранным на эту должность больше двух раз.

   Вопросы, вопросы...

  Остап Бендер долго искал режиссёра на студии, несколько раз обежав все помещения полностью. Режиссёр продолжал успешно скрываться, с отрывом в пару минут. Наконец, уставший и запыхавшийся Бендер остановился, и через минуту в него врезался режиссёр...

  Иной раз необходимо не гоняться за целью, а просто остановиться и подождать.

  Вторую ночь сплю осторожно, прислушиваясь подолгу к своему организму. Прихватит опять, или нет? Хотя это вопрос неверный — вопрос в том, когда. Может ещё лет десять, а может, что меньше. И второй — насколько легко? Теперь, пожалуй, все ночи будут такими. Я забыл об этом почти на двадцать лет — в лихой молодости успешно зарабатывал травмы и болячки. Вот и вернулся бумеранг. 

   Свершившаяся беда, при всей её тяжести, всё-таки легче. Думаешь о том, как с этим жить, и как привыкнуть. Ожидание беды — тяжелее. Потому как есть надежда, даже если и нет.

  Спору нет — прекрасен тот спортсмен, что ведёт себя в высшей степени честно, не нарушает правил, не устраивает того, что именуется «неспортивным поведением.» И в состязании, и за его пределами. Блестящий гонщик Алан Прост (кто помнит). Тьерри Бутсен. Стабильно на пьедестале почёта, с медалями. Но...

  Лучшие из лучших — это стабильный антифэйрплэй. Покойный Айртон Сенна, а потом и Михаэль Шумахер. Предельная жёсткость на трассе. И главное — им и это прощалось. И отнюдь не за первые места, хотя и за это тоже. В их стиле езды была своя магия. А с ней не поспоришь.

  И следовало бы сказать — неожиданный, да вот не совсем. И ждёшь его, и пытаешься себя убедить, что не с тобой, и не скоро. Нынче ночью здоровье напомнило мне, что коронка приходит и уходит, а вот разные язвы и воспаления спокон веку с нами, и никуда не исчезнут. Им плевать на рабочие и выходные дни, на эпидемию и на мирное небо, и равно на войну — они методично скашивают свой урожай. И вроде бы врачи успешно лечат — но они так же спокойно возвращаются. И вроде бы уже не юн, но они выкашивают и молодых. Тихо и незаметно.

   Берегите себя! Хотя и это не всегда помогает.

   В автобусе мамы по смартфонам показывают детям мультики. Оно и понятно — духота, пробки, полтора часа хода. А без пробок — час. Пару раз попадалась свинка Пеппа, но в основном — три кота. Один раз порадовали летучим кораблём, и ещё один раз — попугаем Кешкой. Впрочем, это лучше, чем ничего.

  Великий человек — штука настолько страшная и невыносимая, что его надлежало бы немедленно казнить. Иногда так и делают, но чаще всего, по соображениям некой неведомой гуманности отправляют в тюрьмы, психушки, на каторгу, продают в рабство на галеры, а иногда (о, ужас!), оставляют гулять на свободе. Опрометчивая гуманность...

   О спокойной и тихой жизни мир может забыть. Великий человек — штука несносная. Ибо в нём есть всего две составляющие, доступные уму: это собственно ум, из-за чего он глядит на окружающих, как на идиотов, даже если это главврач психбольницы; и жуткий характер, до бесконечности упрямый, посему этот хищный субъект не станет держать своих выводов при себе, даже в руках медбратьев и под бичами надсмотрщиков. Есть ещё черта, уму неведомая — это его мораль. Но она настолько глубока, что любого записного благодетеля сей хищник считает лютым лицемером и эгоистом. 

   Крайне опасно оставлять этого человека в живых. Даже и на плахе начинает дрожать рука у палача, у судьи, и даже у столпившихся зевак, что совсем невероятно! И даже в том случае, если перечисленные лица тупы, нерешительны и с врождённым отсутствием совести. А в тюрьме потихоньку растлеваются охранники, в психушке — медперсонал, приходящий к выводу, что порученный субъект, вообще-то, был прав...

  Но не они — главные враги великого человека. Главный враг — он достаточно умён, в некоторой степени твёрд, и зачатки совести у него всё-таки есть. То есть такого можно вполне назвать Геростратом, что спалили храм великого архитектора… Герострат осознаёт свою ущербность, и мстит. 

   Но спокойные времена имеют обыкновение заканчиваться… То вчерашние друзья стоят с войском у ворот, то природа решила показать человеку, кто в доме хозяин, то сами люди решили показать сами себе, что и они смертны. Счастье, если великий человек оставлен к тому времени в живых. Он извлекается из небытия, производится в полководцы, администраторы, учёные, и начинает побеждать непобедимое. А после победы...

   Он непереносим. Этикету не обучен. Светских бесед вести не умеет. Изящно одеваться — тоже. Правду высказывает незамедлительно. Да кому она нужна?! И отправляется сей человек на почётную, или не очень, пенсию. 

   До следующего раза.