— Нет, вы послушайте! Форменное безобразие! Даже не безобразие, а… Да что там, слова такого нет в свете! — жандармский надзиратель Леонтий Ильич сбросил штатское пальто прямо на пол, влетая в двери трактира. Сел без приглашения за стол к Августу Викентьевичу. Тот чуть опустил газету, кивнув в ответ. 

    — То, что вы учинили в нашем городке, Август Викентьич, это ж ни в какие ворота… А мы вас как родного приняли. Разбойники и душегубцы того не творили. Это же самый форменный бунт. Нет, хуже бунта… — и Леонтий Ильич уронил подбородок на ладони, изучая стол, старый, потёртый, но всегда до блеска начищенный.

    — Жили себе, не тужили. Тут заявляетесь вы, учиняете публичную библиотеку. Люди стали читать, и весь мир вокруг нас становится на уши. Люди задают сами себе дурные вопросы, друг другу, и инспектору из губернии. Люди начинают сопереживать и сочувствовать. Но вам и этого мало. Вы открываете картинную галерею и театр. А главное — что за книги вы нам подсунули? Отвечайте же! А картины? А спектакли? Нет, я решительно не понимаю вас. Мы жили спокойно, но боле нам так не жить. -

    — И что ж в этом плохого? — спросил Август Викентьевич, не опуская газеты.

    — Как — что? Как жить нам теперь?! После всего того, что мы узнали? А вот война, или бунт… Что тогда? Где мы найдём верных людей? -

    — Очень просто, — собседник отложил газету и снял очки. — Вы станете куда как более верными. Ведь и всех революционеров вы теперь насквозь видите. -

    — Да уж, благодарю покорно… Нет, вы правы, но что нам инспектору из губернии отвечать? Что он дурак круглый? А где ж уважение к начальству? Положим, я и сам вашей заразы хлебнул. Теперь смотрю на всех начальников, прикрывая лицо ладонью… А раньше — они умней меня были! -

    — Вам надлежит радоваться! -

    — Да уж, конечно… Радость великая — среди дураков жить. Не знал, и было покойнее. А сейчас… И назад не воротишь, как было. Страшно и подумать, на что вы ещё способны. -

    — О, вам лучше этого и не знать бы. Но я открою у вас институт. А если повезёт — то и университет. -

    — А ну не сметь!!! Ниверситетов не хватало… -

    — Вы же первый и закончите, — и Август Викентьевич быстрым шагом покинул трактир.

    — Нет, послушайте, вы! — Леонтий Ильич выскочил на улицу, как был, под снег, угрожая кулаком удалявшейся фигуре. Потом тихо сгорбился и убрёл обратно.

    — Нет, это и представить себе страшно! Неужто я стану умнее министра? А то и самого государя… Нет, Свят-Свят-Свят, да не быть тому… Ужас, Господи!.. Дожился. Точно дожился. - 

   А снег продолжал падать. Свинцовый тучи шли к северо-востоку.