Солнце ушло в зенит и жарило вовсю. Хуже того, эта сторона девятиэтажки как раз южная. И деревья во дворе не прикрывают тенью крыльцо. Хотя в помещении темно, прохлады нет. Лиловые лампы кажутся очень тусклыми, как войдёшь. Узкий коридор с дверями кабинетов, небольшой зал со скамейками и диванчиками. Здесь полно народу, все сидячие места заняты. Стоячие либо переминаются с ноги на ногу, либо стараются привалиться к стене. Иногда хлопает входная дверь, впуская немного яркого солнца с улицы, что гаснет в начале коридора. Раздаётся голос: «Кто последний в шестой?!» В ответ беззвучно поднимается рука. Обед. Толпа растёт.

    Кого здесь только нет. Национальные одежды со всех краёв света, деловые костюмы, спортивные костюмы. У самой шестой двери сидит пожилая чета, весьма полная; из одежды на них только кроссовки, а в руках — папки с документами. За ними пойдёт женщина, с ного да головы закутанная в чёрное, открыты только лицо и ладони. Мусульманка неодобрительно косится на голых, и делала она это на протяжении предыдущих шести часов. Потом спрашивает.

    — А вы здесь с какого времени? -

    — С шести утра. Надо было в четыре подходить, может, до обеда успели бы, — отвечает мужчина с немецким акцентом.

    — Погодите. Я же здесь с семи. -

    — Многие ушли. Наверное, время ещё есть. Погодите, так вы ведь говорите без акцента? -

    — Я здесь в школе училась. Второй родной. -

    — Это хорошо. А что ж решили вернуться? -

    — У нас запретили кунью, лакабы, и нисба. -

    — Да. А у нас — названное имя. Да тут у всех что-то запретили. Вон тот мужчина — у них запретили отчество. Вот там дальше — фамилии. А у тех — наоборот, сделали обязательные фамилии. Тут ещё есть люди — так там запретили двойные фамилии. Есть ещё и те, у кого запрещено больше двух имён. Здесь все хотят сохранить старое имя. -

   Раздался скрип ключа. По толпе пронеслось лёгкое оживление. Чета поднялась и вошла в кабинет.