На кухне темно. Почти. Только лиловый свет уличного фонаря проходит сквозь тюль наискось, вычерчивая чёрные узорчатые цветы на стене. Да старые часы, что мерно тикают, спуская гирю всё ниже и ниже. А в тёмной части кухни смутно угадываются раковина, шкафчик, сушилка и газовая плита. Тараканов не видно, хотя сейчас они кишат на полу и столе, как люди в метро в час пик. Зато спят мухи, хотя они тоже примостились гирляндой на бельевой верёвке с тряпками. 

   Дверь тихонько скрипнула и приоткрылась. Некто вошёл в кухню, потрогал чайник на плите — ещё тёплый. С час назад последние вечерние ужинающие закончили свою болтовню. Теперь есть час времени, до трёх, пока уснули совы, а жаворонки ещё не поднялись. Чьё же нынче время?

    — Патесон — вомпир… — процитировал человек надпись на заборе.

   Свет лучше включить — свернуть что-нибудь практически нельзя, здесь уже и без света ориентируешься отлично. А вот кого-нибудь напугать, если тот встанет по нужде...

   Щёлкнул выключатель, тараканы забегали, как толпа под дождём. Отчаянная паника. Стали изредка просыпаться рассерженные мухи. 2.05. Пора! Человек повернул кран плиты, чиркнул спичкой. Голубое пламя веером развернулось из конфорки. За долгое время выработалась привычка не греметь. Тихо встала сквородка, из холодильника извлечён гороховый суп, наваристый, как каша. На сковородке начинает урчать растительное масло. Варёный горох кусками ложится на разогрев.

   В двери возникает соседка удивлённая соседка Ася. Она пытается натянуть короткую футболку на толстое пузо. 

    — Борис, ты что, тоже ночью ешь? -

    — Да. Всегда. -

    — Почему же ты не толстеешь?! -

    — Элементарно! В этой сковородке — мой завтрак, обед и ужин. С утра и до ночи кухня занята, и только ночью я могу поесть. -

    — Ой, как жалко! А я вот ночью удержаться не могу, — и покраснев, глянула на старе леггинсы. — Вот пупок жиром заплыл. Чешется, а почесать нельзя… -

    — Хочешь, я тебе почешу? -

    — Ой, смешно! -

    — Не смейся громко, всех перебудишь. Держи сковородку. Угощайся. -

    — Ой, не раскармливай меня! Куда же дальше? Меня ж никто замуж не возьмёт… -

    — Хорошо, я возьму. -

    — Нет, правда? Тогда я тебя раскормлю потолще… И сама худеть стану. Клянусь! -

   И поженились они, и жили долго и счастливо. Правда, Ася так и не похудела, а Борис так и не растолстел.