Закат догорел, на землю спустились сумерки. Вроде бы дорогу и видно, а чуть что — и нога в яме. Надо быть осторожнее. На востоке уже темно, в зените небо ещё светлеет, но уже горят звёзды. Только свет от зари на западе ещё не даёт ночи в права вступить. 

    — Петро! -

    — Чего тебе, Тоха? -

    — Может, не надо? -

    — Надо! Сдадим в пункт приёма — на месяц хватит. И ещё вернёмся — там металла на жизнь хватит. -

    — Так ведь никто ещё живым не возвращался… -

    — Авось пронесёт! Да и мало ли бают? Охраны никакой… -

   Петро извлёк фонарик, специально для таких дел, со шторками. На фоне неба ещё угадывается колючая проволока. Узкий луч выхватил табличку — «Проход запрещён!» Нижние ряды проволоки разомкнуты, теперь можно и пролезть. 

   Остатки зари погасли, взошла луна. Стало светлее, видно почти всё. Но и в этом свете легко в какую-нибудь яму попасть. А Петро всё разглагольствует.

    — Будь здесь охрана — полезли бы в новолуние. Да и помалкивал бы я сейчас. А здесь — тишь, да гладь! Райское местечко для поживы… -

   А Антон всё думал, что никто с этого райского местечка ещё ничего не вытащил. И живым не пришёл. Но есть такой магнит… Что это — запретный плод? Сыр в мышеловке? Кто знает. Тропка вполне торная, ходят по ней часто. А вот что-то белеет в траве.

    — Скелет! -

    — Тоха, потише. Хоть охраны и нет, а горланить не стоит, — Петро перешёл на хриплый шёпот. Он тоже разволновался, хоть и старался изобразить спокойствие.

   Скоро воздух наполнился сладковатым, приторным запахом. Запахом, который ни с чем не перепутаешь. Стало подташнивать. Антон прижал нос рукавом, и Петро — тоже. В жизни им приходилось обонять запахи и похлеще. На скотобойне, или на разборе после пожара. Терпимо. Но не очень хорошо это сейчас. Ох, нехорошо...

   Низкое серое здание мрачно украсило горизонт. Петро второй, и последний раз, засветил фонарь. 

    — Вот и дверь приоткрыта! Пошли. -

   Внутри стояло странное голубое свечение. 

    — Гляди, Тоха, металла сколько! Один этот кабель на год нас прокормит. А их тут — вагон… -

   Свечение исходило из большого чана в центре помещения. Голубым светом светилась вода. Или не вода? Антон почувствовал резкую слабость, чуть заметное жжение на лице и ладонях. Сил хватило отойти в сторону и сползти по стене.

    — Петро… Плохо мне. -

   А Петро и сам лёг на пол, и его вырвало.

    — Ох… Пошли отсюда… Сил нет… -

  Сил хватило на то, чтобы выползти наружу. Потом ещё немного проползти дальше. Антон больше не мог шевелиться. И говорить. Веки опухли так, что почти ничего не было видно. Но он успел заметить Петра — у него клочьями сползала кожа с лица и с рук, как при ожоге. В глазах застыл животный страх. 

   Блеснул свет фонарика. Рядом возникли другие фигуры. Они с ужасом уставились на Петра и Антона. 

    — Что там?! — спросили они. Антон молчал, только пытался показать глазами на здание. 

    — Унесите отсюда… а лучше убейте… — глухо всхлипнул Пётр. Фигуры немного задержались в немом ужасе, и пошли дальше, к зданию. Задержавшегося дольше вдруг вырвало. Он присел на траву. Потом попробовал идти за остальными. Последнее, что увидел Антон, это как кто-то пробрёл мимо, чтобы упасть чуть подальше ко входу.