Передатчик молчит. Радист Вахтанг Абашидзе пригладил седину. Всё. Чудес не бывает. А в вахтенном журнале так и останется оранжевая метка... 

   Сколько лет он проработал вахтенным связистом на этой планете? Сорок один год. Все записи переговоров ложатся в вахтенный журнал, сверкают на старом планшете — на новых и бликов почти нет. Напротив каждого корабля — номер рейса, и метки. Зелёные — вернулся. До сих пор летает. Синяя метка — убыл из района полётов. Кто работает в другом секторе, а какой уже и разобран по старости… Но не все корабли вовремя выходят на связь. И не все отвечают — неполадки на борту вещь обыкновенная. И ложится у рейса жёлтая метка, и лежит недолго. Аварийные корабли выходят на поиск, корабль найден, либо сам пришёл на планету назначения. Тогда метка вновь зеленеет. Но иногда находят спасатели обломки, мерно плывущие по космосу, или лежащие на необитаемых планетах… И метка становится красной. Часто приходилось связисту принимать и сигналы о помощи. С гравитационной связью голосом ничего не скажешь, и вспомнили космонавты и азбуку Морзе, и ключ — три точки, три тире, три точки. Когда на Земле было так, стало и сейчас. Только океан несравненно больше. Спасатели снимают живых, и раненых, и погибших. 

    Но не эти красные метки печальней всего. А оранжевые… Корабль на связь не вышел. На запрос не ответил. На планету назначения не прибыл в срок. И по истечении срока автономности — тоже. Спасатели обшарили район. Оранжевая метка означает — «дальнейшая судьба неизвестна.» Иногда и после сигнала о помощи спасатели не находят ничего. А иногда и через много лет где-то обнаруживаются обломки. Оранжевая метка становится красной. Но это редкость, и космос свои тайны хранит надёжно. И оранжевые метки молчаливо напоминают о грозной темноте.

   Вахтанг Абашидзе погасил экран вахтенного журнала, сдал пост. Сорок один год с метками...