Анатолий Платонович Коробейникович решил выбраться на прогулку, несмотря на осеннюю прохладу. Вздохнул, оглядел старую аллею. Осень уже похозяйничала вовсю, зелёных листьев почти не осталось, только полужёлтые. Остальные желтели, краснели, а почти половина на земле валяется. Только яркое солнце пока грело, но стоит ему уйти за тучи — и холод проберёт до костей. Анатолий примостился на скамейке.

    — Интересно! Всем хороша кепка, а вот уши не прикрывает. Да и как уши прикрыть, коли ничего не услышишь? Спросит кто, или посигналит, а ты — глухарь… -

    — Верно! И чужие речи подслушать можно… -

   Анатолий Платонович чуть дрогнул от неожиданности. 

    — Сократ Михайлович, будем знакомы! — и незнакомец, сверкавший непокрытой седой головой протянул руку. Анатолий представился.

    — Так вы не боитесь простуд? -

    — Боюсь! Но в шапке плохо, ибо потом нестерпимо болят уши, будто их откручивали. А в кепке… Вы и сами сказали — надувает. -

    — Интересно, долго ли тепло продержиться? -

   Разговор плавно потёк о погоде, аккуратно обошёл политические темы, дабы снова не учинилась Гражданская война и борьба советов с царизмом. 

    — Тяжко с моей! — прорвало, наконец, Анатолия Платоновича. — Я ей — молодец, умница, — а она, что ты мне, как собаке команды отдаёшь? Не нравится, видите ли… Так того мало — как начнёт говорить по душам, так душа и навыверт — нет, чтоб кратко и ясно. Кот помер, душа болит. А вот два часа говорить на любую тему… И от меня таких же речей требует. -

    — Эк ты загнул! — встрепенулся Сократ Михайлович. — Как же без этого? Обстоятельный разговор — наше всё. Я вот своей начинаю рассказывать — так она жалуется, — что нудишь, как муха в банке? Уши устали. Зато подарки дарит каждый день, по мелочи. Я всё понимаю, но так дом захламлять… Ручек шариковых штук тридцать, одних… -

    — Вот, и я о том же! — раздался голос за спиной. На соседней дорожке стоял мужик в шляпе. — Сколько я своей дарил букетов, духов — не сосчитать. Ругается — деньги трачу. А сама всё время меня щупает, гладит, и не оторвать. Ну, я понимаю — ночь, постель, ну — с работы пришёл, обнялись. Но не всё ж время! -

    — Всё вам не так! — рассмеялся собачник с таксой. — Моя Ленка на всё мои ласки отмахивается. А всё требует, чтоб я ей помогал. Готовит, чтоб лук резал, убирает — так пыль протри. А я не могу так. В доме прибираю, чтоб никто не лез. А обед варю — чтоб под руками не мельтешили. А тут — помогай! Что толку, давай сам сделаю? Ан нет… -

    — Ну и толпа же вокруг собралась! — удивился Сократ Михайлович, оглядываясь.

    — И не толпа вовсе, — отметил рассеянно Анатолий Платонович. — Всего пять человек. -

    — Вот так и я, — горестно вздохнул пятый. — Машину перебираю, мотоцикл, с лодочным мотором вожусь — так и ключа не подаст. Как же — рядом человек, в деле помогает. А она — что молчишь всё время, бука букой? А я болтать не горазд, и красивым речам не учён. Так надо ей хоть какое слово сказать! Ну, понимаю, — уходишь — до свидания, приходишь — здравствуй, пообедал — спасибо! А тут постоянно чего говори. Слово не дело… Вот что. А может, жёнами поменяемся, а? Аккурат по характеру… -

   Все смолкли, оценивая столь внезапную и туманную перспективу.

    — Не-не… Не надо. -

    — Да привык я уже! -

    — Своей жены не дам никому! И чужая даром не нужна! -

    — Я и так уж, как-нибудь… -

   И пятёрка побрела в разные стороны.

    — Погоди! Анатолий Платонович, вроде как бы телефонами обменяться? -

    — А зачем? Земля круглая — свидимся! -