— Нет, это никуда не годится! В мусорку! — Герман Петрович ругался, старательно раздирая листы бумаги. Михаил Вильямович хоть и побагровел, но старался говорить спокойно, только прерывисто.

    — Не годится только ваша писанина. Сколько я вам идей подбросил? Сотню! И что?.. оне-де, не годятся. Да любой писатель отвалил бы за них десяток тысяч дохлых енотов! А потом расписал бы томов на тридцать, заработал бы на квартиру в Нью-Йорке… или Москве. -

    — На ночлежку в Гарлеме он бы заработал! На Курский вокзал, понятно? — Герман Петрович продолжал швырять обрывки в ведро. — Эти идеи могут только Бушу-младшему пригодится… Нет, так невозможно. Пора расходится. -

   В этот момент и закончился весьма плодотворный творческий тандем Пирожкова и Дверченко. С тех пор Герман Пирожков стал писать только публицистику, а Михаил Дверченко ограничился короткими новеллами.

   Через десять лет Пирожков и Дверченко за одним столиком в кафе мирно потягивали какую-то дрянь из бокалов. 

    — Может, попробуем снова? — заметил Герман. — Читатели ждут новых романов. А я пока ограничиваюсь рецензиями. -

    — Я слишком ценю установление мирных отношений, — заметил Михаил. — Можешь говорить со мной обо всем, только не о творчестве. Рецензии у тебя хорошие, у меня тоже неплохо выходит. Не то, что было, но ведь и прошлого не воротишь. -

    — М-да… А какие романы выходили! — Герман поднял глаза к потолку. — Как же так? Ругались, видеть друг друга не могли. Переписывали по сто раз. И так замечательно выходило. А теперь? -

    — Я не знаю, почему так, — глубокомысленно заметил Михаил. — Но боюсь — не мне давать ответ. Нам остаётся только констатировать факт. Мы не повторим этот успех. А скромные — и так есть. -