Человек спустился с крыльца, вышел на улицу, и быстрым шагом направился в сторону центра. Футболка, кепка, шорты и кроссовки, да ещё чехол, в котором без труда угадывались ракетки, подсказывали, что целью человека является большой пригородный спорткомплекс. На вокзале таких, как он, — пруд пруди. Человек сдал чехол в камеру хранения, посидел в зале ожидания, потом взял в киоске книгу. И направился в торговый комплекс рядом с вокзалом. По дороге он делал вид, что читает книгу, для чего надел очки с мощными линзами. Впрочем, зрение у него вполне нормальное. У входа в супермаркет он приподнял очки на лоб, подслеповато прищурился на вывеску, и зашёл. 

   Менять одежду в туалете — глупее не придумаешь, сразу засекут. Поэтому человек зашёл в магазин одежды, где его не знали. Шёл себе мимо, делал вид, что читает книгу, и быстро юркнул в третью по счёту дверь. Через полчаса вышел из примерочной в узких джинсах, туфлях, тонком белом свитере. Теперь он делал вид, что читает книгу, но уже без очков. Направился на автобусную остановку, влез в переполненную маршрутку. 

   Вылез на окраине. Здесь малолюдно. И кругами лучше не ходить — это сразу заметно. Он знал в ближней старой многоэтажке один сквозной подъезд. Раньше были все сквозные, но нынче почти все закрыты. Человек зашёл в подъезд, остановился, прислушался. Подождал немного. Поглядел из-за закрытой двери на одну сторону улицы, потом на другую. Ничего подозрительного. Пошёл дальше.

   Вот и цель — старая столовка какого-то предприятия. Вахтёр проснулся, спросил: «Вы монтёр „Севертрансстроя?“ Человек ответил: „Нет, я бухгалтер. Вчера дела принял.“ Вахтёр кивнул, можно проходить.

     Солнце здесь светит ярко, стекло во всю высоту и ширину внешних стен. Посетители обернулись, стали приветствовать пришедшего. 

    — Вадимыч, привет! -

   Пришедший поднял руку, кивнул. Сел за ближайший столик.

    — Ну что, — спросил сосед, писатель Всеволод Втораков. — Хвосты скинул? -

    — Да, как учили. Помнишь, я играл в шпионском фильме? Ну и консультант с нас тогда три шкуры спустил. Режиссёр хотел, чтобы всё было натурально — вот и пригодилось. -

    — А я вот маску медицинскую надел, да очки тёмные. Есть у меня такая медицинская вещичка. Клюку в руку, и похромал. Вроде бы ничего. -

    — А наш режиссёр, Максимов? -

    — У него машина есть, старый „Москвич“. Он кепку наденет, и не узнают. А „БМВ“ только для отвода глаз стоит. Да не волнуйся ты так, у нас ведь ещё три тайных убежища есть, если это накроют. -

    — Странно всё это. Прячемся, что шпионы. Ко мне постоянно цепляются люди, что один фильм посмотрели. Начинают то о жизни расспрашивать, то о творчестве. А что я им скажу? Моя жизнь вообще никого не касается, а творчество… Так фильмы смотрите. -

    — Да это у всех проблема, Вадимыч. Ко мне тоже приходят, и к художнику нашему, Феоктистовичу, ходят. Иногда и ругатели приходят, но обычно — восторженные глупцы, которые ничего не поняли. Бьюсь об заклад, что они только по телевизору услыхали, что такой-то и такой-то — гениальный творец. И откуда только адрес узнают? -

    — А слышал, Всеволод? Тот молодой поэт, что к нам приходил — шпион. Нами милиция заинтересовалась — думали, у нас тут наркопритон. -

    — Ясно. А то я удивился, что это за поэт такой. И куда делся. Слушай, они и вправду до сих пор думают, что для творчества наркотики нужны? -

    — Не знаю. Но надо бы в органы врача-нарколога отрядить, чтобы лекцию прочёл. Как именно наркотики воздействуют на мозг. -

    — Вестимо, что надо. Надо было бы и весь этот мир переделать. Но не знаю, что у нас выйдет, и скорее всего — ничего не выйдет. Поэтому оставим, как есть. -

    Всеволод Втораков повернулся к окнам. 

    — Гляди, какое солнце! Ради того и живём. -