— Пётр Амвросьевич, помилуйте! Тут же всё изменилось, и ничего не узнать! — человек в старой шляпе, относительно новой клетчатой рубашке и брюках нервно шаркал коричневыми туфлями по асфальту. А его собеседник удивлённо озирался по сторонам.

    — Полно вам, Самсон Николаевич! Тут всё по-старому… -

    — А доминошня, извиняюсь, где? -

    — А, так вы об этом? Дык, её уж лет десять как снесли… -

    — А вот эта безвкуснейшая клумба? -

    — Хм… Пятнадцать лет назад поставили. Так уже все и привыкли. Слушайте, вас лет двадцать не было. Мы как-то попривыкли. -

    — Вот именно. Я и помню этот дворик двадцатилетней давности, и узнать не могу. Тут чистые газоны были, а глядите — какие уж деревья вымахали! -

   Пётр огляделся по сторонам, поправил кепку.

    — И в самом деле… Но удивительно — мне казалось, что ничего не изменилось. Так — что-то поставили, что-то убрали, так то когда уж было! Вроде бы и всё по-прежнему… -

    — Что ж мне делать-то теперь? Я тут чужаком себя чувствую. Всё и то, и уже давно не то… -

    — Может быть, уезжать не стоило? Я-то чужаком себя ну никак не ощущаю. -

    — Может быть. Да только теперь уж ничего не исправить… -