Боцман Султан Ахмедли уселся на нижнюю ступень трапа и принялся обдумывать положение. Как и положено — ничего весёлого. Яхта по-прежнему стоит в бухте на якоре. И никаких способов этот самый якорь вытащить. Застрял.

   Ахмедли снова подошёл к брашпилю и попытался его выбрать. Сколько раз он так делал за последние годы? Разве сосчитаешь… И цепь расклепать нечем. Хоть и покрылась ржавчиной, а всё так же крепка. Нырял боцман и к самому якорю. Застрял между двух камней. 

   Яхта уже не так нова, как двадцать лет назад. Штормы, хоть и не пробиваются в полную силу в укрытую бухту, но корабль треплют. Не нова, но вполне на ходу. И паруса Ахмедли перебирает много раз. И ставит. Корпус покрашен, течи нет. Только выходи в море, да держи курс, куда душе угодно! Есть только одна проблема. Сколько способов перепробовано? Много. Цепь по-прежнему крепка, якорь крепко сидит в камнях.

   Остаётся одно — ждать, пробовать, с надеждой, что в один прекрасный день якорь всё-таки раскачается в камнях. Или цепь ослабнет.

    — Но сколько же можно ждать?! -

   Сколько раз бухта слышала этот горестный вопрос? Не считал. А вот до сего дня дождался. Часы в рубке отсчитывают часы и секунды, а календарь — дни и годы. Думал ли он двадцать лет назад, что ничего не изменится? Нет, кое-что изменилось. Яхта немного постарела. По берегам бухты засохли и упали несколько старых деревьев, вымахали новые. И всё. А якорь на месте.

   Солнце склонилось к закату. Ещё один день прошёл. Чтобы слиться в недели, потом месяцы, и годы. Что же сделано не так? Нет ответа. Пора ужинать пойманной рыбой, запить собранной дождевой водой, и лечь спать. Утро вечера мудренее. А сколько их было, этих рассветов? Умерла ли надежда? А если умерла, тогда что же живёт? Привычка? Ахмедли лёг на койку, погружаясь в сон. И как и все эти двадцать лет, он думал о том, как же освободиться от якоря.