Запас.
Всеволод Фёдорович вышел из дома, опустил тяжёлую сумку на скамью, с трудом отдышался. Потом снова поднял ношу. Медленно побрёл по асфальтовой дороге вдоль дома, обходя лужи. Добрался до парка, снова опустил сумку на скамью, сам сел рядом.
— Сёва, куда собрался? -
— Вот, погулять вышел. Воздухом подышать. -
— Ага! А сумка тебе на что? Будто у челнока… -
— Э, Васька… Шалишь! Я без этой сумки — никуда. -
— Что ж там, сокровища? -
— Ага. Фамильные. -
Всеволод Фёдорович снова откинулся на спинку скамьи, приготовившись слушать кукушку. Но Василий Атанасович явно не собирался отступать.
— Каждый раз я тебя с этой тяжестью вижу. Хоть ты на рынок идёшь за редькой, хоть в кино. Так тебя и пускают не везде. Тяжёлой атлетикой занимаешься, здоровье укрепляешь? Не похоже. Что ж там, труп убиенной жены? -
— Брось! Я лет двадцать в разводе. -
— Так и что ж там? -
Всеволод вздохнул. Нет, не отвертишься.
— Всякая всячина на все случаи жизни. -
— Например? -
— Зонтик. -
— Так ты ж ни разу под дождь не попал! -
— Потому и ношу. Как забудешь — обязательно попадёшь. -
— И что ещё? -
— Аптечка. Йод, бинты. Таблетки от давления. И от сердца. Туалетная бумага. Картонные пакеты. -
— Вот это ты даёшь! -
— А что? Чтонибудь забудешь — так обязательно приключится. -
— А гроб таскать слабо? -
— Нет, дома лежит. И участок себе заказал, и завещание написал. Хотя кому оно нужно, это завещание… -
— Ты, как я погляжу, хочешь стать бессмертным. -
— Да нет… Тут и не отвертишься. -
— Так нафига тебе всё это? -
— Я же пояснил. -
— Да, ясно… Но ты ведь ко всему готов так и не будешь. Парашюта запасного нет. Спасательного жилета нет. Шубы зимней нет. -
— Шуба есть. И дождевик. -
— Ясно с тобой. Но ведь не предусмотришь всего. Кирпич на голову упадёт — а каски на тебе нет? -
— Хоть помру со спокойной совестью, что предусмотрено, что можно. -
— Чудик ты, Сёва. Вот приключится с тобой что, и весь этот хлам будет не нужен… -
— Может быть… -
Вася исчез в глубине парка, а Всеволод Фёдорович снова собрался слушать кукушку.
— Чудная сегодня погодка, не правда ли? -
— Можно и получше. По утра и с вечера холодно. -
Каблучки цокнули рядом.
— Вот почему люди всегда считают, сколько им жить осталось? -
— Неужто вы верите в эти приметы? — Всеволод Фёдорович поморщился. — Если бы я верил, то безусловно, давно бы умер. Но кукушки каждый раз дают разные прогнозы. -
— Разве может ошибаться народ, столько лет наблюдающий за этим миром? — пальцы с длинными ноготками коснулись мужской ладони и крепко её сжали, не дав отдёрнуться.
— Народ зачастую творит такие вещи, что диву даёшься… -
А голова уже ложится на плечо.
— Но это же редкость. -
— Нет, это стабильность. -
Пальцы расстегнули рубашку с проворством вора-карманника, выставив округлый пивной живот с негустой растительностью.
— Что вы делаете?? -
— Сегодня такой чудный, такой романтичный день! И вы… Такой потрясающий мужчина! Нет, это определённо судьба… -
Всеволод Фёдорович попытался прикрыть срам руками. Свой. Бежать? Но как бежать голым?
— Вы что?! Нас же увидят!!! -
— А разве это плохо? -
Через пятнадцать минут из парка весёлой рысцой выскочил мужчина, унося с собой тяжеленную сумку.
С пару месяцев мужчина не появлялся на улице, как минимум, его никто не видел.
— Что, Сёва, к венерологу? -
Всеволод Фёдорович вздрогнул.
— Нет. Мне теперь либо в загс, либо алименты платить. Не, ты прав. Презервативы мне бы точно не помешали… И… всего не предусмотришь. -
И только сейчас Василий Атаносович заметил, что сумки больше нет.
Да, шубой и зонтом от такого не прикрыться. Может и хорошо что герой всего не предусмотрел, жизнь стала чуть легче — в килограммах.
Можно было попробовать зонтом отбиться.
унылый персонаж ...
Очень унылый.
Алексей, а я тебе можно минус поставлю?
Можно и нужно!
Ставлю!
Захвалили тебя барышни.
Да нет, это кризис. Или не кризис.
Торопишься просто. Недозрелые плоды.
Перезрелые хуже. Они перестают быть мне интересны.
А ты к лирике Моррисона как относишься?
Плохо. Я так и думал.
Это гениальная вещь. Во многом до сих пор непонятая.