— Знаете ли вы распределение Гаусса? -

    — Нет, — покраснел в ответ собеседник.

    — Ну, хотя бы ряды Фурье? -

    — Нет… -

    — Что же такое в мире творится! Вы ведь производите впечатление человека совсем неглупого. Нет, я просто отказываюсь верить, что вы столь темны. Что же вы так?? -

    — Ну… вот читали ли вы канцоны Петрарки? -

    — М-м… нет, не читал. -

    — А стихи Элюара? -

    — Нет… — настал черёд краснеть первого собеседника.

    — Ну, хотя бы «Русские ночи» Одоевского? -

    — Нет. -

    — Ну, это же никуда не годится! Я считал вас интеллегентным, образованным человеком! А вы — хуже любого олигарха! -

    — Но я же математик… -

    — Да что там математика! Она разве что продавцу нужна. А высшая математика — так это вообще никому не надо… -

    — Ну уж нет! Это ваша литература не нужна никому, разве только время скоротать… Бумагу зря переводите. -

    — Что?! Это ваша несокрушимая тупость!!! -

    — Сам болван! -

   И оба с оскорблённым видом встали из-за стола, и разошлись, не глядя друг на друга. Эдуард Казаков кивнул мне.

    — Видишь? Вот тебе и мораль: каждый даёт советы другому ровно в меру своей собственной слабости. Алкоголик будет убеждать вас в целебных свойствах вина, наркоман — в прекрасных видениях, скряга — в пользе богатства во всех жизненных передрягах. Правы ли они? Это с какой точки зрения смотреть. У меня-то она другая… -

    — А расскажи-ка мне ту историю с художницей… — напомнил я.

    — Была на прошлой выставке такая ситуация. Нынче-то ведь художники занимаются всем, чем угодно, кроме картин. Называется перформанс; раньше хоть инсталляции были. Так вот, одна художница встала на выставке, уложила рядом ножницы, нож, молоток, иглы, и надпись: «Делай со мной всё, что хочешь!» Я подошёл, и говорю: «Вот вы бы обручальное кольцо положили, я бы на вас и женился, пожалуй! Или кто-нибудь ещё. А вы что укладываете? Вы ведь и выбора никому не оставили таким набором предметов. Насилие не в окружающих; насилие — в вас!» И ушёл. Впрочем, я оставил набор детских красок. Художницу посетители и разрисовали. -

    — Но ведь могли и покалечить? -

    — Могли. Но я всё-таки решил оставить свободу выбора. -

   А на улице продолжался дождь, которому человеческие проблемы чужды.