Иван-дурак с презрением и гневом смотрел вниз. Там, в утлой лодке на волнах, стоял Пахом с сыном.

  — Ваня! Хвала небу, ты пришёл… -

  — Кому хвала, Пахом, а кому и нет. -

  — Не время старое вспоминать… -

  — Самое время! -

  Иван молча уселся на край дамбы, поглядел на прибывающую воду. Лодка, старая душегубка, такого течения не выдержит.

  — Пахом! Ты всё прекрасно помнишь. И тем более — понимаешь. На лесном пожаре ты бросился сына спасать на телеге, а скольких оставил? Выбор был? Был… -

    — Иван, не говори так! Меня и судья губернский оправдал… -

    — Тебя оправдал, так и меня оправдает. -

    — Ты же добрый! Ты не сможешь нас бросить! -

    — Кроме доброты, так есть ещё и справедливость. Тебе потом сгоревшие не снились? Жил спокойно, в ус не дул. А не думал, что и с тобой так же поступят? -

    — Так ведь не сына ж тебе спасать! -

    — Откос не считается! Был бы сын при мне — ты бы так же просил. Ты ведь как о людях судишь? О мире? Мир — зло, того и гляди, укусят, а то и съедят. Своею силушкою бахвалился? Бахвалился. Что один против всего мира стоишь. Стой и дальше. Надо ж тебя уважить — вот тебя мир и скушал. -

    — Иван! Знал бы, что ты таков… -

    — Каков? Твоих слов послушал. Думал — дурак, мимо ушей пропущу? Тони себе, злодей!.. -

   Иван резко встал, привязал верёвку к столбику, сбросил в лодку. Потом молча пошёл к лошади, отвязал, вскочил в седло, и вскачь направил отсюда подальше.