Хромой рыцарь забрёл в старую харчевню. Огляделся, примостился на бочке, изображающей кресло. 

  — Старый бандит! -

  Рыцарь оглянулся.

  — Неужто хотите сразиться со мной? -

  — Нет. Я выше этого. -

  — Ах, вольные певцы… — протянул рыцарь. — Я думал — что-то новое. -

  — Нет, всё старое. Вы, отчаянные бандиты, убивающие людей, и друг друга. От вас все несчастья на земле. -

  — Ошибаетесь! Все несчастья — через вас. Вы воспевали такие пороки, и настолько ратлевали людей, что теперь от разбойников проходу нет. И благодаря вам мне пришлось взять в руки меч, а в одной из схваток и охрометь. -

    — Чушь! Мы воспеваем чистую любовь. -

    — Напротив, самую грязную. -

    — От вас все беды и есть, — бросил крестьянин, примостившийся чуть подальше. — Я ращу хлеб, потом меня грабят рыцари, потом являются вольные певцы, и требуют свою долю хлеба. -

    — Между прочим, вас-то я как раз и защищаю, — заметил рыцарь. — И не требую больше хлеба, чем могу съесть. А вот разбойники, они и весь хлеб съедят, бросив вас на голодную смерть. Если вообще в живых оставят, и пытать не будут. -

    — А кто от нас требует петь на свадьбах? — запальчиво воскликнул певец. — Будь моя воля — давно бы перестал горло надсаживать. Всё равно — никакой благодарности. -

    — Значит, виноват королевский судья, — подытожил крестьянин.

    — Попадись он нам, мы бы выслушали жалобы на тяжкий труд и чёрную неблагодарность, — ответил рыцарь. — А теперь — дайте-ка мне поесть спокойно. Да и сами свои рты займите. -

   Воцарилось недолгое молчание. Впрочем, так обычно и бывало.